Что наша страна – самая читающая страна в мире, было известно всем и каждому в Советском Союзе.
Изображения людей, читающих в городском транспорте, школьников с книжками на парковых лавочках помнятся с детства. Слова о том, что книга – лучший подарок, прочно впечатались в сознание и живут там до сих пор.
А что мы читали в 1980-м году? Вернее – что могли купить в книжном магазине почитать?
В стандартном книжном магазине в начале восьмидесятых ВСЕГДА продавались сочинения В.И. Ленина – полным собранием и отдельными сборниками. Эти книги сами покупали изредка – разве только нерадивые студенты, которым не досталось в библиотеке какой-нибудь работы вождя – законспектировать к семинару по истории КПСС или научному коммунизму. Но чаще все-таки книжки Владимира Ильича в библиотеках были в избытке – как и в книжных магазинах. Сочинениями В.И. Ленина награждали – и только лучших. Помню красиво изданный – темно-синий, с бронзовым тиснением – размашистой подписью вождя на обложке – 55-томник (!!!) Папу им наградили на заводе за хорошую работу. Мама ворчала, и в ее ворчании явно звучало слова «макулатура», «место занимает», «вынести ночью», а бабушка делала круглые глаза и выразительно смотрела в мою сторону: она слишком хорошо помнила, как арестовывали в 1937-м ее братьев – по нелепым обвинениям – вот и осторожничала во всем и всегда – ни слова лишнего. Поэтому, наверное, 55-томник вождя долго стоял на книжных полках, тесня мировую классику.
На полках книжных магазинов в 1980-м в огромном количестве стояли произведения Леонида Ильича Брежнева, но не только речи на партийных съездах, а еще и литературное, вернее – мемуарное творчество – книжки «Малая Земля», «Возрождение» и «Целина», а также все три, объединенные под одной обложкой, – «Воспоминания». По названиям понятно, что это были книжки об участии Брежнева в событиях исторической значимости: в Великой Отечественной войне – в битве на Малой Земле, в возрождении разрушенной войной промышленности, в покорении целины. Изданные еще в 70-х, они тут же вошли в школьную программу, их заставляли читать к урокам литературы в старших классах. Хорошие учителя делали это, сильно краснея и опуская глаза, т.к. назвать это «литературой» язык не очень поворачивался, а изучать приходилось, т.к. шанс, что на выпускном – вступительном сочинении попадется именно это, был очень велик. Да и что скажешь? Вот ничего и не говорили. Зато анекдотов ходило по поводу этих книжек великое множество. Рассказывали, например, что на Западе эти книжки вышли с такими названиями: «Цель иная», «Мало земли», «Возражение». Про военные мемуары ходили разговоры, что в них явно несколько преувеличена роль автора в военных событиях. И анекдот не замедлил явиться. В этом анекдоте изображался военный совет в конце Великой Отечественной, присутствовали на нем маршалы, легендарные командующие фронтами – Жуков, Конев, Рокоссовский. И происходило все уже на подступах к Берлину. События горячие, отлагательства не терпят, маршалы спорят до хрипоты, как должна разворачиваться операция военная на подступах к Берлину. И договориться никак не могут. И вот Жуков (известный своей жесткостью, непримиримостью, способностью возражать Сталину) предлагает: а не посоветоваться ли нам, товарищи, с полковником Брежневым?
А были анекдоты, что называется, из жизни. Копаясь в отделе иностранной литературы (обязательные никому не известные писатели братских социалистических стран, писатели-коммунисты, которых никто не знал и не читал, но там можно было случайно выудить что-то вменяемое), вдруг с замиранием сердца увидела книжку – довольно большую, в блестящей черной обложке, на которой по-французски было написано «Renaissance». Пока продавщица снимала книжку с полки, в мозгу проносилось: картины мастеров Возрождения? альбом? или рассказ об эпохе? если на французском, то хорошо бы альбом, т.к. у меня английский, да и похоже на альбом: большая, блестящая книжка... Открыв парадное издание, пережила один из самых острых приступов разочарования в жизни: это была хорошо, с фотографиями изданная книга Брежнева «Возрождение». Ну, Ренессанс – понятно… Книжка была в экспортном исполнении – красивая. И в какой-то обиде на жизнь (не Рафаэль, не Тициан, не Леонардо!) я ее все-таки купила и почти сразу подарила приятелю, который точно так же, как и я, замер в предвкушении. Потом эта книжка активно гуляла по рукам однокурсников, передариваемая с шуточками и насмешками.
А еще в книжных магазинах всегда продавалась «литература братских советских народов» – тоже переводные книжки неведомых авторов.
Что касается книжек читаемых, то в большом количестве была представлена русская и чуть меньше – мировая классика, но не собраниями сочинений, а невзрачными книжками серии «Школьная библиотека» в мягкой обложке.
Собрания сочинений – это уже так называемая «подписная» литература. Наверное, современному читателю это понятие нужно объяснить. На момент продажи собрание сочинений еще не было издано, читатель покупал квитанцию на право приобретения определенного количества томов из собрания сочинений какого-то известного автора – чаще всего классического – русского или зарубежного. Когда выходил очередной том подписного издания, читатель получал по почте извещение и с ним шел в специализированный магазин «Подписная литература» на Литейном, 57 и там покупал книжку. И снова ждал выхода следующего тома. Самым большим подписным изданием было 200-томное издание «Библиотеки Всемирной Литературы» – в просторечии – «Всемирка». Задуманное еще Горьким, это издание, в котором по одному тому отводилось на звучное имя классика или на литературу какой-то страны. Почему-то помню том африканской литературы. Экзотика… Книжки были толстые, на атласной бумаге, в ярких суперобложках, с красивыми иллюстрациями. 200 томов!
Очереди в «Подписные издания» на Литейном занимали с ночи.
А вот с детективами и фантастикой было совсем плохо… Представляете: ни Донцовой, ни Марининой, ни Устиновой. Ну, просто их тогда еще не было на книжном рынке.
Смирнова Зинаида Юльевна
Наверное, увидев столь странное название, читатель удивится: почему для иллюстрации эпохи надо говорить о такой печальной стороне жизни, как смерть и похороны. Но смерть — не только реалия личной жизни человека, но и объект рассмотрения культурологов, философов, историков. Есть даже такое историческое направление «культурная танатология» (Тананос — в др.греч. мифологии — бог Смерти, брат бога сна Гипноса), которая рассматривает погребальные обряды и ритуалы, изображения смерти в культуре и литературе. В книге известного французского историка Филиппа Арьеса «Человек перед лицом смерти», посвященной истории отношения к смерти в европейском обществе, мы читаем (выделено мной):
